В 2019 весь мир празднует столетие немецкой школы дизайна Баухауз. С немецкого языка полное название заведения переводится дословно как “Высшая школа строительства и художественного конструирования”. Не удивительно, что для многих, или даже большинства, Баухаус — это в первую очередь об архитектуре, дизайне, политическом высказывании. Но не стоит забывать, что для театра, а также танца в этой школе было сделано не мало.
ТЕКСТ: МАРИЯ ШУРХАЛ
Одна из самых главных идей Баухауса — желание объединить функцию и форму. В 19-м веке ремесленники и художники занимались разными вещами: первый концентрировался на производстве предмета, второй — на его декорации, первый отвечал за функциональность, второй — за эстетику, визуальное решение. С наступлением 20 века, взлетом индустриализации, а также изменениях в политическом строе европейского общества миру нужен был новый создатель, который бы понимал как визуальные, так и функциональные задачи. В новом мире одиночные ремесленники сильно уступали индустриальной скорости и дешевизне производства. Ручное и индивидуальное создание предметов, построение обильно декорированных домов было доступно лишь буржуазии, а новые рабочие классы нуждались в быстрых, функциональных и доступных решениях. “Форма следует за функцией” — самое точное и лаконичное описание задачи, поставленной перед будущим выпускником школы Баухаус. Творец нового времени должен был быть и художником, и ремесленником.
Несмотря на приверженность функции, Баухаус в тоже время стал первым художественным заведением с обязательным прохождением театрального курса. Причиной этому послужила еще одна фундаментальная основа школы — объединение всех искусств в одном произведении. Вальтер Гропиус, создатель и директор школы, мечтал об идеальном здании созданным не только силами архитекторов, а и художников, скульпторов, дизайнеров. Этой же концепции следовал ответственный за театральную лабораторию Оскар Шлеммер, который был скульптором и художником по образованию, но хореографом по призванию. Его работы были похожи на театр живой скульптуры, ученики его лаборатории были как создателями, так и исполнителями произведений. Театр уподоблялся архитектуре и был пространством для взаимодействия человека и дизайна, по словам самого Шлеммера, он был местом, которое можно “испытывать на себе”.
Говоря о танце и, в частности, балете, многие историки упоминают “Триадический балет” как самое главное и влиятельное произведение Шлеммера. Действительно, эта работа, созданная в 1922 прошла испытание временем: 10 лет на сцене, звание самого гастролирующего авангардного спектакля, знаменитая кинопродукция в 70-х и полная реконструкция балета молодой труппой Баварского национального балета в 2014. В основе постановки лежит идея триады: три части, три танцора, три структуры каждого танца (завязка, кульминация, развязка). Всего балет насчитывает 12 танцев и 17 костюмов, которые не только иллюстрируют идею, но и функционально ограничивают тела, позволяя им лишь определенный диапазон движений. В тоже время траектория танца определяется геометрией пола: прямые, окружности, диагонали и эллипсы. В вопросе хореографического языка Шлеммер отмечал, что движения должны “начинаться с твоей собственной жизни, со стояния и хождения, а прыжки и танцы придут много позже.”
Также стоит отметить форму театральной лаборатории Баухауса. Изначально в веймарском здании школы не было подходящего пространства, и занятия проходили прямо в мастерских. С переездом школы в Дессау сцена все же появилась — простое возвышение в зале кубической формы. Директор школы Вальтер Гропиус, спроектировавший здание, не был доволен таким решением. Он отметил, что подобная сцена представляет театр двумерным, в то время как сцена, устроенная по принципу центральной площадки, позволяет трехмерность действа. В поисках решения художниками Баухауса были спроектированы U-образные, сферические и механические сцены которые, к сожалению, не были целиком воплощены в жизнь из-за отсутствия бюджета.
Из-за финансовых проблем, а также по причине прихода нацистов к власти школе Баухаус удалось просуществовать всего 14 лет. Несмотря на это, влияние школы ощущается и 100 лет спустя — многие архитекторы и дизайнеры говорят о том, что наше представление о современном дизайне и есть Баухаус. IKEA, функциональность, минимализм, даже внешний вид смартфона — во всем видно присутствие школы.
Говоря о влиянии Баухауса и Оскара Шлеммера на танец, стоит в первую очередь размышлять в категории идей которые они предоставили. “Форма следует функции” — центральная идея многих деятелей танца модерн, от Дункан до Лабана и Грэм. Положение создателя между искусством и ремеслом — ярчайший пример Лои Фуллер, которая сама создавала, сама танцевала и прославилась во многом благодаря собственным экспериментам со светом, костюмом и сценографией. Идеальное воплощение идеи тотального театра читается как в “Русских сезонах” Дягилева, где художники разных дисциплин действительно работали вместе и создавали общие произведение искусства, так и в постановках Каннингема как, например Rainforest , где танцоры “испытывают на себе пространство”, а предметы искусства — шары Энди Уорхола — танцуют свой собственный танец. И, наконец, идея разрушения невидимой четвертой сцены между зрителем и перформером, которая вылились во множественные сайт-специфик и партисипативные перформансы деятелей постмодерна. Стоит ли упоминать “телесные расширения” которые влияют и определяют движения танцора, как например в постановке “Body Remix” Мари Шуинар. И, конечно же, освобождения от декорума, которым были посвящены многие культовые работы 20 го века, от Баланчина до Райнер.
Всемирное активное внимание к юбилею школы в 2019 году лишь подтвердило, что идеи Баухауса продолжают жить. Создатели, последователи, ученики и учителя верили, что с помощью искусства можно изменить мир, что дизайн может изменить ход мыслей, что художественная практика — необходимая часть жизни, а не аппендикс существующий лишь для развлечение. Школа Баухауса не была идеальной, но именно там впервые объединились разные формы искусства, были сделаны первые шаги к равенству полов, классов, к свободе выражения и свободе быть самим собой. Кажется, что сейчас, как никогда раньше важно не уравнивать Баухаус к определенному стилю, предмету, зданию, постановке, а смотреть на него как на идею, может и утопическую, но по прежнему необходимому как обществу, так и художнику.
