Термин "хореография" ("choreia" - греч. пляска, "grapho" - греч. пишу) стали употреблять в 16 веке, чтобы обозначить процесс записи танцевальных па. Первые хореографы документировали позы и движения специальными знаками, что позволило разрабатывать терминологию и систематизировать танец. Искусство сочинения танца под словом «хореография» стали подразумевать значительно позже.
В 19 веке балетмейстер Артур Сен-Леон в своем трактате "Сценохореография, или Искусство записи танца" использовал схематические фигурки-позы. Артист кордебалета Императорских театров Санкт-Петербурга Владимир Степанов решил записывать танец по принципу музыкальных нот - три стана предназначались для документации движений ног, рук, тела и головы. В начале 20-го века словако-австрийский исследователь танца Рудольф Лабан придумал анализировать и записывать движение согласно 4 факторам: времени, пространству, динамике и потоку. Записи представляли собой вертикальные схемы из значков и штрихов, которые читались снизу вверх. По ним можно было понять длительность, амплитуду, направление движения.
Системы записи танца помогли задокументировать, а в последствии и восстановить многие работы. Кроме того, под их влиянием танец стали воспринимать как вид искусства, интеллектуальный труд и собственность, а не только развлечение.
С другой стороны, усложняя свои хореографии, деятели танца, сами того не желая, превратили его в элитарное искусство, доступное для изучения и понимая лишь посвященным. Но люди издревле танцевали свою радость, победы, страсти, страхи, мольбы. Танец принадлежал каждому, независимо от пола, расы, физических данных, эпохи. А что мы видим сейчас? Высоко поднятые ноги, много пируэтов, тело танцора, работающее на пределе человеческих возможностей. Часто ли во всех этих хореографиях присутствует танец?
Сегодня хореография подразумевает владение телом, а танец - сотворчество с ним. Танцовщикам академических направлений нужно проводить много часов у станка, чтобы оттачивать мастерство владения телом так, как это нужно другим. Современные танцовщики проводят не один час на полу, осознавая связи внутри собственных тел, и это тоже тренаж. Хореография создает миры по некому идеальному образцу, созданному разумом хореографа, а живой танец принимает мир любым и не ставит на нем ярлыки и ценники. Нельзя записать ощущения на определенные движения, а танцовщику - обтесать себя под личные ощущения хореографа. Так утратится харизма, необходимая каждому хорошему исполнителю.
Мой идеал - это «живой» танцовщик, который хорошо владеет своим телом, осознает рамки, но не боится их покинуть или вовсе разрушить. Хореография может дать танцу ровно столько, сколько планктон океану. Океану все равно, есть ли в нем планктон, но жителям океана планктон необходим как источник пищи. Так и хореография может стать источником вдохновения, инструментом развития, но только в том случае, если вы - в океане танца.