Об «Аполлоне Мусагете» Стравинский писал: «Это была первая попытка воскресить академический танец в произведении современном и написанном специально для него». «Аполлон» был поставлен в 1928 году для «Русских сезонов», за год до смерти Дягилева. Балет, который считается первым неоклассическим, стал точкой в исканиях труппы. Круг замкнулся: убегая от Петипа, она вернулась к нему, взяв самое необходимое и отвергнув все лишнее из пестрых экспериментов последних 20 лет. Остались только танец и музыка. Никаких страстей, никакого быта.

Дисциплина движения и чувства, стремление к высокому в идеях и жестах у классического балета «в крови» со времен Ренессанса. В 20-м веке художники параллельно подчинили чистый танец двум искусствам: музыке и драме. Джордж Баланчин, к примеру, всю жизнь шел за музыкой. Иные хореографы совмещали в своем творчестве оба направления. В течение века в академический танец вмешивались модерн, бродвей, социальные танцы, концептуальное искусство. Но каждый раз подчеркивали ценность классицизма, как основы всего.

К 30-м годам 20 века балет вышел из кризиса практически одновременно всюду. В Европе, то есть в «Русских сезонах», наигрались с визуальными и пластическими излишествами, в Советском союзе - с театральными, почти нивелировав танец, как самостоятельное выразительное средство. К академизму художники вернулись осознанно и с облегчением, вспомнив, что его главное предназначение не противоречит идеалам нового времени. К середине 80-х балет снова напитается новшествами и обратится к истокам. Но обо всем по порядку - на примере знаковых постановок столетия, при поддержке продюсерского агентства A-Cube.

Высокий стиль

В 1941 году Баланчин поставил для New York City Ballet свой самый «классический» (если взять за эталон хореографию Мариуса Петипа) балет - гран-па «Ballet Imperial» на музыку Чайковского. В нем отражены все каноны большого балета: иерархическая структура выходов, дворцовая симметрия, демонстрация сил труппы. «Ballet Imperial» - парадная хореографическая картина по типу тех, которые Петипа припасал на 3 «свадебный» акт своих спектаклей. Императорский балет во всем своем великолепии, но без излишеств.

Почти в то же время, в 1946 году, зачинатель английского стиля в балете Фредерик Аштон (ученик выходцев «Русских сезонов» Мясина и Рамбер) поставил «Symphonic Variations» - стремительную абстракцию на музыку Сезара Франка. Этот балет - чистый классицизм. Математика, воплощенная в пластике, движении и музыке. Безупречная и возвышенная, как античная архитектура. Аштон поставил «Symphonic Variations» в ответ на слишком буквальные сюжеты времен Второй мировой войны. Своим балетом он словно напомнил, что по-настоящему вечно.

В 1962 году американец Пол Тейлор, один из самых видных фигур танца модерн, поставил работу «Aureole» на музыку Генделя. Неожиданный ход, учитывая, что прежде Тейлор был склонен к экспериментам: одна из самых знаменитых его работ - 4-х минутный «The Duet», в течение которого артисты не двигаются. «Aureole» стал белым балетом в стиле модерн, смесью дистиллятов обоих направлений: словно Джордж Баланчин встретился с Мартой Грэм. Отчасти, так и есть, ведь тремя годами ранее наблюдательный Тейлор танцевал в совместной постановке Баланчина и Грэм «Episodes». Хореограф считал, что человека можно понять по тому, как он двигается. И, судя по всему, «Aureole» - балет о состоянии полной гармонии.

В 1962 году Морис Бежар поставил танцсимфонию «с кровью» - на Девятую симфонию Бетховена. Действо напоминало стихийный античный обряд на языке классического балета. Бежар решил не следовать музыке нота в ноту, позволив танцу стать полноправным участником произведения, и «очеловечил» академическую технику. В белом дуэте на музыку Антона Веберна даже богам оказываются не чужды страсти. А герои «Ni fleurs ni couronnes» - бежаровской версии «розового адажио» из «Спящей красавицы» - наконец замечают и интересуются друг другом. Когда любимица Баланчина Сьюзен Фаррелл на несколько лет сбежала из Нью-Йорка к Бежару, а потом возвратилась, хореограф сказал: «Она уехала от меня девушкой, а вернулась женщиной». То же самое произошло со всем классическим танцем, когда он попал к Морису.

Высокие чувства

В 30-х годах развивался и действенный балет. Советский союз постепенно отказался от плакатных манифестов на сцене и обратил внимание на личность: её стремления к счастью, свободе и любви. Герой балета - больше не часть массовки. Хореографы вернулись к литературе, классическим пьесам, сосредоточившись на романтическом аспекте. Но если в 19 веке романтический балет отражал контраст между мечтой и действительностью, то в 20-м - конфликт личности и среды. Эта идея оказалась близка и для послевоенной Европы.

В 1940 состоялась премьера «Ромео и Джульетты» Леонида Лавровского. Сергей Прокофьев написал партитуру еще в 1935, но цензура долго не одобряла сценарий Радлова со счастливым финалом. Симфоническую музыку также не поняли: «Нет музыки печальнее на свете, чем музыка Прокофьева в балете», - шутили артисты, не найдя в ней удобной для танца ритмической опоры. Понадобилось 5 лет, чтобы балет нового времени отказался иллюстрировать действия танцем, дословно цитировать историческую эпоху и вернулся к обобщенным лирическим образам. В «Ромео и Джульеттой» ими стали борьба гармонии в лице Джульетты против несправедливости и жестокости мира.

В 1955 году Большой театр выпустил кинозапись «Ромео и Джульетты», а следом показал балет в Лондоне, где царил Фредерик Аштон и его поэтичная, нарядная классика. С этого момента постановки на шекспировскую тему накрыли Европу волной. Аштон, Крэнко, Ноймайер, Макмиллан, Нуреев друг за другом ставили свои версии на музыку Прокофьева. И воплощали приемы из оригинального спектакля в балетах на другие темы, взятые из литературы. Джон Кранко - в своем первом хите «Онегин» 1965 года, его преемник Джон Ноймайер - в «Даме с Камелиями».

Высокая техника

В разгар Второй мировой войны, в 1943 году Серж Лифарь поставил в Париже белый балет - «Suite en Blanc» на музыку Эдуарда Лало, изначально написанную для балета Петипа «Намуна». С 30-х годов Лифарь работал с труппой Парижской оперы и «Suite en Blanc» можно назвать итогом трудов. Абстрактная неоклассическая постановка - своего рода витрина труппы, чистая эстетика. В центре внимания - высокая и разноплановая техника солисток, на которых и ставился балет. Лифарь отзывался о произведении, как о науке танца: «Как правило, в балете слишком интересуются драматическим аспектом и недостаточно - техническим».

В 1948 датский хореограф Харальд Ландер поставил балет-урок «Этюды», инсценировав ежедневный тренаж профессиональных артистов. «Этюды» - триумф датской школы, почитающей классический традиции и не предавшей их ради модных течений начала века. Балет обнажает все огрехи мастерства: в нем не спрятаться за сюжетом или хореографией. Есть только базовые движения, и продемонстрировать их с блеском - задача более ответственная, чем станцевать спектакль в пару-тройку актов. «Этюды» Ландера - как символ бесконечного стремления танцовщика к идеалу, который отдаляется по мере приближения к нему.

На другом континенте Джером Роббинс поставил второй в своей карьере балет «Interplay». Тоже демонстрация виртуозности, но по-американски демократичная: у Ландера танцоры соревнуются с вечностью, у Роббинса - друг с другом. Словно ребята из соседнего двора дурачатся, кто кого проворней. Роббинс подмешал в чистую классику немного бытовых жестов и мимики, но никак не умалил её значимости.

В 1983 году умер Джордж Баланчин, в 1988 - Фредерик Аштон. В 1989 - Кеннет Макмиллан. Джон Крэнко - в 1973. На закате столетия балет, как и весь мир, уже не мог удовлетвориться просто элегантностью, и за неё некому было постоять. Молодой хореограф Уильям Форсайт, воспитанник Штутгартского балета, понял: «Мне нужно искать Петипа, Баланчина, Крэнко, Макмиллана в собственном мире». По приглашению Рудольфа Нуреева в 1987 году он создал в Парижской опере балет «In the Middle Somewhat Elevated» и обозначил в искусстве танца новую эру. Абстрактный спектакль был поставлен на новое поколение солистов, воспитанников Нуреева: Сильви Гиллем, Лорана Илера, Манюэля Легри. На новую музыку: композитор Том Уиллемс предложил для классического балета электронно-инструментальные коллажи. Словарь танца остался неизменным, но посыл поменялся кардинально: если балет Баланчина можно было сравнить с цветком, то Форсайт показал его шипы. Резкие, агрессивные, на грани возможного движения, спортивный размах и сосредоточенность. Хореограф работал с классикой, словно с эспандером, вытягивая её в разных направлениях. Вполне обоснованно танцор Томас Макманус, работавший с Форсайтом, в одном из интервью назвал хореографа «Баланчиным на стероидах».

Итоги

В 80-е стало окончательно ясно - классический балет не может быть прежним. Мир стал демократичнее, быстрее, резче. В искусстве на пике были Джефф Кунс и Баския. Джордж Лукас снял "Звездные войны", а Ридли Скотт - "Бегущего по лезвию". Джобс и Возняк основали Apple. Мир входил в эру Интернета.

В 1983 году Джером Роббинс показал балет из трех частей «Glass Pieces» на музыку Филипа Гласса и со световым дизайном Рональда Бейтса. В первой части танцоры идут. Во второй - пара танцует классический дуэт на фоне шагающего кордебалета. Третья - это воинственный бег мужского состава труппы. Первые две части сопровождаются задником, похожим на тетрадный лист в клетку. Эта комплексная работа словно указывает на место, которое может занять классический танец в современном искусстве: с одной стороны - центральное, с другой - проходное. Как нечто базовое: чтобы замедлиться, вспомнить о важном и побежать дальше. Лист школьной тетрадки для хореографа, танцора и зрителя.

В следующем году Роббинс перенес в New York City Ballet «Moves» - балет без музыки, созданный хореографом еще в 1959 для своей труппы Ballets: USA. В нем артисты танцуют под звуки собственных тел и стук пуант. Похоже на игру, хотя Роббинс говорил о «Moves», как о немом балете об отношениях. Но «обытовив» классический танец, лишив его воздуха в виде музыкальной партитуры, он словно еще раз напомнил: балет - это абсолют, вакуум. Чистый лист, который может выдержать множество идей и смыслов, но прекрасный и целостный сам по себе.

О больших формах балетного спектакля Форсайт выразился, как о принадлежащих прошлому. Пора было подводить итоги: хореограф создал на основе «In the Middle Somewhat Elevated» 4-актную сатиру «Impressing the Czar», вывернув наизнанку все приемы императорского спектакля. Форсайт назвал свое произведение, полное массовых и сольных танцев, пантомимы, аллюзий на популярные сюжеты и исторические события, «фальшивым полнометражным балетом».